Мет Уаймен - За стеклом [Коламбия-роуд]

— Слим советует пользоваться этим, но я принципиально отвечаю отказом. Ящик сходит с ума, когда я беру ее в руки. Забрасывает меня сообщениями об ошибках, когда я пытаюсь включить пятый канал, или предупреждает, что моя память исчерпала ресурс, в то время как все проблемы — в башке у этой штуковины. По крайней мере, с дистанционным управлением ты сам в ответе за происходящее.

Мне захотелось спросить, зачем им вообще нужна клавиатура под телевизором. В конце концов, у Слима есть ноутбук, а в комнате Павлова стоит на столе компьютер. Неужели так уж необходимо путешествовать по Сети, лежа на диване? Затем я вспомнила об ассортименте интернет-магазинов и обнадежила брата:

— Рано или поздно твой пульт наверняка отыщется.

— Помяни мое слово, — заметил Павлов, — стоит потерять основной рычаг управления, и в один прекрасный день машины непременно изобретут такой рычаг для нас.

— Или джойпад.

— Представь себе.

Моя рука сомкнулась на предмете его поисков в тот миг, когда Павлов закончил говорить. Пульт лежал под подушкой с моей стороны дивана. Классно было бы им воспользоваться: нацелить брату между глаз и отключить до утра. По крайней мере, тогда я могла бы провести немного времени наедине с его соседом по дому и выяснить наконец, насколько хорошо мы с ним можем ладить. Брат, однако, оставался «включен» и озабочен, явно намереваясь продолжать в том нее духе. И я решила вытрясти из него еще что-нибудь о Слиме, использовав свой шанс: предложила ему взаимовыгодную сделку — пульт от телевизора в обмен на обсуждение заданной мною темы.

— Почему ты так боишься домовладельца? — спросила я. — Неужели вы двое никогда не приглашали сюда гостей?

Прежде чем забросить удочку, мне пришлось отвернуться, чтобы брат не видел выражения моего лица.

— Наверняка к Слиму приходили девчонки, которые оставались ночевать?

— Скажем так: когда приходит время платить за аренду, в доме не должно быть никого, только мы двое.

Я смотрела на темный экран телевизора, прикидывая, не хочет ли мой брат этим намекнуть, что у Слима другие интересы? Или еще хуже — что он охотник за трофеями? Мне приходилось сталкиваться с такими парнями: они умеют скрывать свои истинные намерения, пока не добьются желаемого. Изображают идеальных мужчин, пока не наступает решающий момент, и тогда остается лишь наблюдать, как в их глазах тихонько меркнет свет. Я не могла поверить, что Слим скроен по подобному шаблону, но уже то, что подобная мысль привела меня на грань паники, сообщило мне о крепнущем чувстве. «Нет, — твердо сказала я себе, — Слим — человек другого сорта. Он не похож на мужчин, встречавшихся мне прежде». Образ жизни Слима, его стиль вообще были для меня в новинку, но притягивало меня даже не это, а что-то другое, расположенное гораздо глубже. Не внешность парня и не его бзики насчет сальсы, киберпространства и резинок для волос, а то, что наши сердца, похоже, бились в унисон. Этот ритм я услышала, впервые войдя в дом на Коламбия-роуд, но потребовался еще и поцелуй, чтобы я смогла прочувствовать его по-настоящему. И теперь я знала: мне нужен только Слим, и никто другой. Думаю, мой брат тоже это понял.

— Он хороший парень, — признал Павлов, хотя я уже махнула рукой на дальнейшие расспросы. Не потому, что брат успел включить ящик, а потому, что в его голосе прозвучала такая покорность судьбе, такое смирение. — Просто мне придется жить с ним и дальше.

Из кухни донесся звон кубиков льда о стекло. Я вообразила, как Слим с самыми коварными намерениями подсыпает что-то в мой бокал, но предпочла не делиться этим с Павловым. Ему сейчас было не до шуток, а кроме того, предмет моих помыслов как раз вернулся в гостиную с тремя порциями виски на подносе. Я встала, чтобы помочь, и с некоей оторопью обнаружила, что жидкость в стакане справа выглядит более мутной, чем в двух прочих. С тревогой вглядевшись в лицо Слима, я увидела, как мерцает крошечное колечко у него в брови. «Не тебе», — одними губами проговорил Слим, улыбку он припас для Павлова, с увлечением переключавшего телеканалы. «Наверное, подыскивает что-нибудь подходящее для вечернего просмотра в кругу семьи, — решила я. — Непростая задача для столь позднего часа, когда сетка вещания перегружена одной-единственной темой».

На следующее утро я проснулась с гнетущим ощущением, будто кто-то пристально на меня смотрит. Оглушенные внезапным вторжением света, мои сощуренные глаза далеко не сразу смогли сфокусироваться на посетителе.

Мой собственный старший брат.

Я поморщилась. Прижала палец к виску, сожалея о той финальной рюмке. Для человека, глотнувшего вчера напоследок, помимо спиртного, еще и небольшую дозу гомеопатического снотворного, Павлов выглядел пугающе бодрым. Вчера он опрокинул стаканчик и пошлепал в туалет, дав слово, что вернется. Летели минуты, и он выполнил свое обещание, но ближайшие полчаса провел, курсируя между двумя помещениями. Для нас со Слимом это был шанс обменяться сначала улыбками, а затем — долгими, пристальными взглядами. Процесс, обретший еще больший накал, когда мой брат признал, что чувствует себя немного одурманенным, и, покачиваясь, отправился спать. Кто знает? Может статься, он решил, что Слим тоже не вяжет лыка и девицу вполне можно оставить наедине с инвалидом. Но, как выяснилось, его закадычный друг только разминался.

Короче, день завершился в постели Слима, где поутру и отыскал меня братец.

Я осторожно уселась, не без усилия собрав воедино мысли и простыни. Слим даже не шелохнулся. Совсем выдохся. А может, Павлов уже успел поквитаться с ним?

— Уже ухожу, — вздохнула я.

Зря я не настояла вчера, чтобы Слим оставил мои вещички в покое, за спинкой дивана в гостиной. Стоило всего-навсего посетовать — дескать, некуда подвесить брюки от костюма, чтоб не пришлось гладить их утром, — и он расстарался вовсю. Мой багаж со мною заодно вдруг очутился в его комнате, а Слим голышом метался в лунном свете, разбирая мои вещи и предлагая мне чувствовать себя как дома. Бросив один взгляд на одежду, вывешенную вчера на дверцу платяного шкафа, я поспешила отогнать прочь видение: Слим привстает на цыпочки, чтобы забросить наверх мою опустевшую сумку. Вопреки моим протестам, он проявил чудеса радушия и даже убрал ноутбук с маленького столика в углу, чтобы я могла разместить там косметику. При свете дня комната казалась скорее моей, чем его.

— Не желаю быть канатом для перетягивания, — заявила я.

— Ты опоздала, Циско. У нас гость.

— Кто? — поинтересовалась я, и, когда Павлов шагнул в сторону, очередной вздох намертво застрял в моей гортани. Даже Слим — и тот подскочил на кровати, вытаращив глаза так, будто ему только что привиделся какой-то дикий кошмар. Спал бы себе дальше.

— Тук-тук-тук, — ухмыльнулся здоровый мужик, заполнивший собой весь дверной проем. — Надеюсь, не помешал?

На плечи Фрэнка Картье было наброшено желто-коричневое пальто, на голове топорщились остриженные ежиком, уже редеющие седые волосы. Он был по-своему красивым, хотя и несколько потрепанным. Ронни Биггс [3] жилищного сектора (именно так о нем потом скажет Слим) и далеко не бедняк: золотые гайки на пальцах, толстенный браслет и запонки в придачу. Как мне предстояло вскоре выяснить, Фрэнк пребывал в вечных поисках недвижимости, которую он мог бы добавить в свой портфель. И верно, наиболее яркой чертой Картье была странная цепкость взгляда: его ясные синие глаза под двумя тяжелыми бровями казались слишком маленькими, слишком глубоко спрятанными, слишком острыми.

— Эх, ребята, — с неодобрением произнес он, будто стоял сейчас на крыльце, а не на пороге спальни, — и где вы только воспитывались?

Слим прочистил горло.

— Э… знакомьтесь, это Циско.

— Моя сестра, — тихо прибавил Павлов, уподобляясь переводчику при какой-то важной шишке. — Она здесь временно.

— Ну-ну.

— Приятно познакомиться, — вяло произнесла я и оглянулась на Слима, ища поддержки.

— Циско остановилась у нас, пока не подыщет собственное жилье.

Словно не слыша, Фрэнк Картье вскинул голову и вежливо поинтересовался, есть ли у меня работа. Он говорил, проглатывая окончания слов на манер кокни. Это можно было бы посчитать развязным, если бы от всего облика Фрэнка не исходил такой холод. Павлов подтвердил, что я уже успела устроиться на работу.

— В модельном бизнесе, — уточнил он.

— В таком случае, — Картье вновь уставился на меня, — я и сам рад знакомству.

Я уже набрала было воздуху, чтобы объяснить: работа временная, к тому же я всего-то сижу на приеме посетителей в одном городском агентстве по найму моделей. Однако к тому времени улыбка гостя сделалась уже настолько лучезарной, что освещала спальню, несмотря на задернутые шторы. Впрочем, взгляд Картье, похоже, остекленел, и я сообразила, что он сейчас взвешивает меня на каких-то внутренних весах.